Краеугольный вопрос
Человечество появилось тогда, когда у человека возникло самосознание. Как только человек осознал свою индивидуальность и непохожесть на других, он начал задумываться о корнях этой непохожести. Это привело к рождению одного из краеугольных вопросов психологии: что детерминирует развитие — наследственность или среда? Не счесть количество поломанных в ожесточенных дискуссиях копий, но до сих пор однозначного ответа нет. В каком плане людей интересует вопрос о соотношении генетического и средового влияния на человека?
Это, прежде всего, чисто научный интерес. Исследуются малейшие нюансы роли генотипа и среды в жизни человека, в его интеллекте, познавательных способностях, темпераменте, креативности. Существует даже отдельная отрасль психологической науки — дифференциальная психология, изучающая индивидуальные различия между людьми.
К сожалению, сегодня почти отсутствуют популяризаторы науки. Ни для кого не секрет, что научный язык сложен для восприятия и зачастую просто не может быть «переварен» непрофессионалами. Согласитесь, следующий текст вряд ли понятен неспециалисту: «Формирование упорядоченной структуры пространственно-временных взаимосвязей биопотенциалов коры головного мозга человека во всех частотных диапазонах детерминировано едиными генетическими и средовыми механизмами, при этом межполушарные взаимосвязи находятся под более жестким контролем генотипа, чем внутриполушарные» (П.Л. Сухарев).
Да и такие тексты порождают у обывателя куда больше новых вопросов, чем дают ответов. Не зря в одной из по-настоящему содержательных монографий, посвященных более чем десятилетнему исследованию в области психогенетики, в предисловии написано, что «вы не найдете в этой книге ответы на все… вопросы. Зато вы примете участие в их поиске, что намного интереснее» (М.С. Егорова и др. «Генотип. Среда. Развитие»).
Бесспорно, намного лучше и полезней выполнить задачу самому, чем получить уже выработанное кем-то решение, но мало кто из неподготовленных читателей сможет продраться сквозь джунгли профессиональной терминологии и сделать правильный вывод.
Сколько будет в процентах?
Какой же вывод о влиянии среды и наследственности хочет получить среднестатистический обыватель и, что немаловажно, зачем? Интерес к данной проблеме во многом подогревается людьми, решившими усыновить детей. Очевидно, что решение взять в свою семью чужого ребенка не приходит спонтанно и является, как правило, тщательно продуманным. Чаще всего приемные родители ответственно подходят к этому жизненному шагу. И, вполне естественно, у них возникают вопросы: кем вырастет приемный ребенок, станет ли он «своим», не «прорежутся» ли в нем негативные или просто нежелательные качества биологических родителей?
На форумах, посвященных усыновлению и удочерению, можно найти многочисленные примеры подобных вопросов, а также попыток поиска ответов на них. Вот характерное рассуждение: «Мы пока не собираемся заводить детей, но я уже стала задумываться о вопросе усыновления — в перспективе, так сказать. Некоторые девушки заранее говорят, что не хотят приемыша, но для меня этот вопрос открыт. Когда я сказала мужу, что мы могли бы взять приемного ребенка, он ответил, что у ребенка могут быть плохие гены, а это важный момент».
Или: «Поделилась я с родителями своим желанием усыновить ребенка, родители поддержали. А вот рассказала куме, а она говорит: нужно ли тебе все это, это чужой ребенок. Неизвестно, кто его родители, ведь против наследственности не пойдешь». Подобная тревога вполне естественна, и нельзя обвинять потенциальных родителей в малодушии, слабости или трусости, ведь в детях мы видим в первую очередь продолжение самих себя. Нам хочется, чтобы они были носителями наших ценностей, убеждений, взглядов на жизнь, чтобы они продолжали начатое нами дело. Не зря в обществе так почитаются семейные династии, в истории можно найти множество примеров семейных предприятий — от искусства до бизнеса.
Как правило, в жарких дискуссиях сталкиваются две точки зрения, которые, конечно же, подкреплены, как правило, опытом «одной знакомой». Первые пугают полной безнадежностью: «Соседи взяли из дома малютки девочку, от которой отказалась мать — алкоголичка и наркоманка. Приемные родители воспитывали ее в любви, но, как они теперь считают, гены не обойти. Она выпивает очень сильно, а ей всего 17, родила ребенка неизвестно от кого, на которого впоследствии просто плюнула и живет в свое удовольствие…»
Вторые вдохновляют примерами прямо противоположными: «Я не знаю, что у него там с генами, но вырос он очень достойным парнем, пошел по стопам приемного отца.
Кстати, семья сразу после усыновления выехала в другую страну. Сейчас ему лет двадцать, спортивный, высокий парень, без вредных привычек, принципиальный и вообще весь в отца».
Иногда в ходе подобного спора высказываются и такие мнения: «Влияние наследственности на ребенка всего двадцать процентов»; «Вы можете сказать, что яблоко от яблони недалеко падает, а я отвечу: на детях гениев природа отдыхает».
Так каков же вклад генотипа в развитие ребенка? Можно ли это вообще посчитать в процентах?
Генетические риски
С одной стороны, вклад наследственности, безусловно, велик, и в первую очередь это касается генетических заболеваний. Один из самых известных примеров последнего времени, породивший в определенных кругах много разговоров, — мастэктомия голливудской актрисы Анджелины Джоли. Она пошла на операцию после того, как у нее нашли дефектный ген, резко повышающий риск развития рака молочной железы.
Кроме онкологии, ярким примером является и даун-синдром, который также обусловлен генетическими причинами и может передаваться по наследству. Перечень подобных заболеваний можно легко продолжить. Отдельно стоит вопрос: могут ли быть генетически обусловлены психические заболевания? Самое частое из них, занимающее третье место среди всех инвалидизирующих состояний, шизофрения. Считается, что генетический вклад в эту болезнь довольно значителен. Говоря о болезнях, нельзя не упомянуть такую, как алкоголизм. По ряду данных он зависит от «биологии человека» наравне с социальными и психологическими факторами.
Итак, можно сказать, что генетически в нас заложены риски некоторых болезней, которые, безусловно, влияют на развитие ребенка. С древних времен человечество пыталось понять, как заранее определить вероятность развития таких заболеваний, чтобы избавить от них общество. Во многом именно поэтому и появилась евгеника — учение о селекции человека.
Несколько слов о психогенетике
Определить генетическое влияние можно различными способами.
Одна из первых попыток объяснить поведение биологическими факторами была предпринята итальянским криминологом и психиатром Чезаре Ломброзо, который в конце XIX века попытался вывести склонность к преступности из генетических особенностей, что, по его мнению, лишало «врожденных» преступников даже теоретической возможности к перевоспитанию. Определить преступника, по Ч. Ломброзо, можно через такие антропометрические показатели, как скошенный лоб, удлиненные или неразвитые мочки ушей, крупный подбородок (выдающаяся челюсть), складки на лице, длинные руки, чрезмерная волосатость или, наоборот, склонность к облысению.
Подобные умозрительные теории уже в первой половине ХХ века были вытеснены на периферию науки психогенетикой. Собственно, когда в какой-нибудь популярной литературе начинают звучать конкретные проценты «вклада генов в развитие человека», то это как раз и есть следствие крайне упрощенной трактовки психогенетических исследований.
Как можно не только качественно, но и количественно оценить вклад в развитие человека врожденного и благоприобретенного? Чтобы все изложенное ниже не казалось читателю очередным гаданием на кофейной гуще, кратко уточним, как это исследуется.
Методами рассматриваемой науки — психогенетики — являются близнецовый и семейный методы, изучение разлученных близнецов и приемных детей. Не вдаваясь в подробности, можно было бы сказать, что основной принцип популярного близнецового метода состоит в том, что однояйцевые и двуяйцевые близнецы имеют, как правило, идентичную социальную среду (в большинстве случаев проживают в одной семье), но различаются генотипически — у однояйцевых близнецов сходства больше, чем у двуяйцевых. Большее внутрипарное сходство первых по сравнению со вторыми может свидетельствовать о наличии наследственных влияний на изучаемый признак.
Именно этот метод лег в основу работы лаборатории возрастной психогенетики Психологического института Российской академии образования. В ходе лонгитюдных исследований близнецов были получены многочисленные эмпирические данные, которые представляют для науки огромную ценность.
Вклад генотипа в развитие ребенка
Наверное, самый волнующий всех вопрос касается наследования умственных способностей. Обобщая материалы долгой работы, С.Б. Малых пишет, что «результаты генетического анализа психометрического интеллекта показали достаточно существенное влияние генетических факторов на изменчивость психометрического интеллекта, причем в ходе развития влияние этих факторов усиливается, тогда как влияние внутрисемейной среды уменьшается». Что касается способов получения и переработки информации, или, другими словами, когнитивных стилей, то оценка их наследуемости неоднозначна. Степень мобильности и гибкости используемых классификационных стратегий, скорость принятия решения в ситуации неопределенности находятся под контролем как генетических, так и средовых факторов, а вот точность принятия решений в ситуации неопределенности, объем используемых категорий при структурировании различных объектов находятся под контролем исключительно средовых факторов. Генетически обусловлена только скорость выделения значимых элементов из сложноорганизованного контекста.
Также можно говорить о влиянии генотипа на индивидуальные различия в характеристиках темперамента. К таким с уверенностью можно отнести, например, реактивность (результат активации поведенческих и физиологических систем организма, которая проявляется в эмоциональных, моторных и ориентировочных ответах на внешние и внутренние стимулы) и саморегуляцию, понимаемую как «динамические особенности поведения, которые снижают или повышают активацию и, следовательно, показатели реактивности».
Из более частных характеристик, вариативность которых предположительно также в большей степени связана с генотипом, можно назвать пугливость, склонность к переживанию некоторых страхов, адаптивность. А из личностных характеристик можно упомянуть, например, интернальность, стремление к риску, агрессивность. Правда, в случае с агрессивностью разброс данных велик. Так, в московском лонгитюдном исследовании близнецов наиболее высокие показатели наследуемости обнаружены применительно к прямой агрессии и жестокости, а в целом генотип определяет до половины вариативности данного признака.
На первый взгляд может показаться, что вклад генотипа всеобъемлющ. Вслед за апологетом теории эволюции Ричардом Докинзом можно было бы переиначить знакомое нам из Нового Завета выражение «В начале было слово…» на «В начале были гены…», так как именно они являются вместилищем всей информации о том или ином живом существе, матрицей, согласно которой выстраивается фенотип, а также различные аспекты активности. Однако хотелось бы предостеречь неподготовленного читателя от радости манипулирования процентами генетического вклада. Следует напомнить, что психогенетика говорит не о генетической детерминации, а о генетическом влиянии. При этом целью является объяснение не психических особенностей или поведения конкретного человека, а различий между людьми. Очевидно и то, что свести генотип-средовое влияние к одному-двум конкретным числам нельзя в силу целого ряда причин. Рассмотрим самые существенные из них для нас.
Аршином общим не измерить
Во-первых, следует уточнить, как происходит взаимодействие внутри системы «генотип–среда». При любом, даже самом значительном влиянии на признак генотипа его проявление будет зависеть от окружающей среды. Тот факт, что у ребенка «плохая наследственность» по какому-то фактору, не означает обязательное его появление, а всего-навсего включает ребенка в группу риска. Точно так же и «хорошая наследственность» не сможет проявиться «без помощи» среды.
Во-вторых, говоря о влиянии генотипа, необходимо определить, какие переменные в связи с ним мы изучаем. Понятно, что важнейшей сферой для нас оказывается когнитивная, однако психология может предложить десятки, а то и сотни различных переменных, которые почти невозможно исследовать все без исключения. Более того, даже если бы это было возможно, то сумма свойств частей целого никак не равна свойствам самого целого.
В-третьих, даже если выбран определенный критерий для изучения, у нас всегда встает вопрос его операционализации. Для этого необходимо как минимум наличие общепризнанной теории и необходимого инструментария. Психология в этом плане невыгодно отличается от точных наук — к измерению психики человека не подойти с простой линейкой, да и законченные теории относительно какого-то процесса или явления есть не всегда, как, например, в случае проблематики общего интеллекта. В-четвертых, человек в процессе жизни растет и развивается, то есть каждый жизненный этап предполагает приобретение чего-то нового, и надо определить, является ли это следствием исключительно влияния среды или же действия генов. Именно поэтому в психогенетике принято говорить о генотип-средовом влиянии на различных возрастных этапах.
Следовательно, нельзя говорить о каких-то процентах — это можно сделать только применительно к конкретному возрасту. Бывает так, что рассматриваемая связь носит нелинейный характер. Например, что касается свойств темперамента: «В подростковом возрасте (10–17 лет) на вариативность свойств темперамента значимое влияние оказывают факторы индивидуальной, случайной среды, однако степень влияния снижается от младшего к старшему подростковому возрасту. Увеличивается вес аддитивных генетических факторов по сравнению с общесредовыми» (М.М. Лобаскова).
За пределами биологической природы
Но еще более важным для психолога-практика является методология отечественной психологии, подкрепленная как педагогикой, так и самой жизнью. Самый, пожалуй, известный пример, который демонстрирует «удельный вес» биологических факторов в становлении человека, загорский эксперимент. Его суть — воспитание слепоглухих детей. Слепоглухота почти полностью изолирует человека, оставляя для связи с окружающим миром только тактильный канал коммуникации. По сути дела, возможность стать полноценной личностью в этом случае практически отсутствует — «биология» не оставляет таким детям ни малейшего шанса. Однако в ходе длительного целенаправленного обучения экспериментальная группа из четырех человек заканчивает МГУ, один впоследствии защищает кандидатскую, а еще один — докторскую диссертацию.
За пределами профессионального сообщества еще более известен пример Стивена Хокинга, знаменитого физика-теоретика. Его общение с миром в связи с почти полной парализацией происходит благодаря устройству, считывающему информацию с сохранившей подвижность мимической мышцы щеки.
Подобные примеры, не являясь тривиальными, тем не менее убедительно демонстрируют тот факт, что человек может вырваться далеко за пределы своей биологической природы, что доминирующую роль играют не биологические факторы, которые, тем не менее, безусловно влияют на рост и развитие организма. Именно организма, но не личности. Доказательства этому мы можем найти в большом количестве и в научной литературе.
Относительно интеллекта замечено, что «обучение приводит к изменению соотношения генетических и средовых детерминант изменчивости показателей интеллекта: начало систематического обучения приводит к увеличению роли систематических средовых факторов и уменьшению влияния наследуемости. Об этом могут свидетельствовать и результаты, полученные на нидерландской выборке…» (С.Б. Малых).
В исследовании М.В. Богомоловой показано, что на развитие креативности влияет предметно-информационный аспект среды, и прежде всего его активизация, то есть участие в культурно-досуговой деятельности, вовлечение в многообразие межличностных взаимодействий способствуют увеличению уровня креативности.
Даже уже упоминаемая ранее шизофрения пред стает в другом свете, после того как в работе С.А. Пахомовой читаем: «Разработанный в процессе исследования аспект оценки влияния генетических и негенетических факторов может иметь значение для применения программ не только лечения, но и предупреждения развития детской шизофрении».
Значимость для психолога
Понятно, что все эти примеры нисколько не принижают значимость психогенетики. Но почему споры в обществе не утихают даже после ответов ученых на многие краеугольные вопросы насчет генотип-средового влияния, вплоть до того, что снимается само противопоставление «генотип — среда»? И зачем это знание нужно педагогу-психологу? Ответ на первый вопрос может скрываться в большом количестве теорий и практик воспитания и обучения. Одно перечисление различных педагогических систем может занять не одну страницу текста, а разбираться в них и сравнивать эффективность — занятие и вовсе из разряда утопических. Если педагогика не может предложить среднестатистическому человеку простой и универсальный ответ на вопрос, как вырастить физически, а главное — психически здорового человека, то «спасение» находится как раз в генетике, которая кажется простой и доступной.
Педагогу же проще, посмотрев на родителей, сказать, что, как бы ребенок ни старался, его будущее — «двор мести», чем пытаться выстраивать индивидуальную образовательную траекторию и длительную программу работы как с самим ребенком, так и с его родителями.
Значимость психогенетики для педагога-психолога может заключаться в следующем. Динамичность процессов, протекающих сейчас в обществе, очень высока, повышается и уровень запросов во многих областях трудовой деятельности. Как отмечает Г.В. Портнова, «современные технологии ставят все более жесткие требования к скорости и качеству выполнения тех или иных действий. Цена «человеческого фактора» при этом возрастает. Поэтому сейчас очень важно найти эффективные способы воздействия на ход выполнения когнитивных задач».
Основы психогенетики вполне могут быть учтены в программе по профориентации, а знание своих личностных особенностей, которые в большей степени подвержены генетическому влиянию, могут помочь подростку выбрать будущую профессиональную область.
Набор в 1 класс в Алматы
Источник: 5psy.ru